И.З. Фархутдинов
Международное инвестиционное право и процесс
Учебник. - М.: "Проспект", 2010.
| Предыдущая |
Глава 2. Международное инвестиционное право
2.2. Международное инвестиционное право: от неконвенционных норм к договорным
2.2.5. Субъекты МИП
А. Доктрина о правосубъектности в международном праве
Что касается субъектов МИП, то в их качестве выступают государства, межгосударственные организации. Но в орбиту международно-правовых инвестиционных отношений попадают и иностранные инвесторы во всевозможных организационно-правовых проявлениях (международные неправительственные организации, транснациональные корпорации и другие международные хозяйственные объединения, хозяйственные общества, коммерческие организации с иностранными инвестициями (КОИИ), физические лица и т.д.). Эти участники международных частноправовых отношений не являются субъектами МИП, а выступают в качестве его дестинаторов, или участников.
В российской научной литературе дискуссии о международной правосубъектности развернулись в 80-е г. XX в. в связи с новой ролью индивида на международной арене. Этот модный всплеск, всколыхнувший западный ученый мир за несколько десятков лет до этого, с падением "железного занавеса" дал свой мощный импульс и в нашей стране. Идею о международной правосубъектности индивида активно поддерживали Р.А. Мюллерсон [109], Г.В. Игнатенко [110], Н.В. Захарова [111]. Призывал снять табу с обсуждения данной темы В.С. Верещетин.
Впоследствии К.А. Бекяшев выразился следующим образом: "Индивиды обладают международными правами и обязанностями, а также способностью обеспечивать (например, через международные судебные органы) выполнение субъектами международного права международно-правовых норм. Это вполне достаточно для признания у индивида качеств субъекта международного права" [112]. Концепцию о международной правосубъектности индивида поддержали П.А. Лаптев [113], А.Н. Ковлер [114] и др.
Сразу оговоримся, что многие ученые (кто активно, кто молчаливо) не поддержали тезис о придании личности статуса международной правосубъектности, но об этом чуть позже.
Дело в том, что основной целью данной статьи является рассмотрение проблем международной правосубъектности прежде всего в отношении хозяйствующих субъектов, участников международных экономических отношений. Других категорий частноправовых участников в данной сфере вынуждены касаться постольку, поскольку проблема тут, по крупному счету, заложена одна - признать участниками межгосударственных отношений, т.е. субъектами международного права, участников немежгосударственного характера или...
Думается пришло время, взвесив все "за" и "против", расставить все точки над "i".
Понятно, что дело это очень сложное, требующее осмысления, причем бережного подхода ко всем высказанным точкам зрения, всего накопленного доктринального материала. Необходимо на основе объективной научной логики разработать, в частности, наиболее узкие места двух противоположных подходов к проблеме правосубъектности в международном праве и постараться указать пути их решения.
Вынуждены оговориться, предлагая свое видение проблемы, какие-то подходы к ее решению, ни в коем случае не ставим своей целью претендовать на истину в последней инстанции. Задача ставится более скромная - дать более или менее развернутую характеристику современного состояния изучения темы, обозначить основные проблемы и тенденции, а также перспективы развития темы, насколько это позволяют сделать рамки статьи.
Международная правосубъектность, воспринимаемая учеными как обобщающее понятие, соединяющее в юридическом статусе правоспособность и дееспособность, неразрывно связана с дефиницией субъекта международного права.
Международная правосубъектность как особое юридическое свойство есть качественная мера характеристики субъекта. Количественная мера - это совокупность прав и обязанностей субъекта. Иначе говоря, правосубъектность воплощается в совокупности прав и обязанностей [115].
Субъекты международного права - самостоятельные образования, способные непосредственно обладать правами и обязанностями по международному праву, участвовать в создании и осуществлении его норм. Международная правосубъектность есть юридическое выражение членства в международном сообществе. Субъект должен обладать независимым международным статусом и быть подчинен непосредственно международному праву [116].
Если посмотреть на исследуемую тему с исторической точки зрения, то понятие субъекта международного права не оставалось неизменным. В эпоху Средневековья таковым был феодальный властитель, суверен. Другими словами, субъектами международного права при феодализме выступали государства (отдельные графства, княжества и т.п. в период феодальной раздробленности, централизованные монархии - при абсолютизме). В период промышленного капитализма субъектом международного права являлось только государство. В XX в. субъектами международного права наряду с государством становятся также нации, борющиеся за свое освобождение, государствоподобные образования, а также международные межгосударственные организации [117] как производные (вторичные) субъекты международного права.
Понятие "субъект международного права" вплоть до 70-х гг. XX в. раскрывалось только в научной литературе. Первым международно-правовым документом, в котором использован данный термин, стала Венская конвенция о праве международных договоров 1969 г. В статье 3 говорится о международных соглашениях, заключенных между государствами и другими субъектами международного права или между такими же субъектами международного права. О субъектах международного права упоминается в ст. 3 Венской конвенции о правопреемственности государств 1978 г. и в ст. 3 Венской конвенции о праве договоров между государствами и международными организациями 1986 г. В последней в качестве таковых обозначены государства и международные организации.
Что касается термина "международная правосубъектность", то он являлся только достоянием теории международного права. В те же 70-е гг. прошлого века он тоже начал находить международно-договорное закрепление. Например, Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН (1970 г.), гласит: "Каждое государство обязано уважать правосубъектность других государств". Далее, Конвенция ООН по морскому праву в ст. 176 наделяет орган по морскому праву "международной правосубъективностью". Исследуемая категория также упоминается в Декларации о сотрудничестве между Россией и ОЭСР, ст. 3 которой обозначает "правосубъектность организации".
Статья 4 (ч. 1) Римского статута Международного уголовного суда говорит о международной правосубъектности последнего.
Относительно международного статуса употребляется понятие "правосубъектность", что означает способность к самостоятельному осуществлению прав. Статья 104 Устава ООН предусматривает, что организация "пользуется на территории каждого из своих членов такой правосубъектностью, которая может оказаться необходимой для выполнения ее функций и достижения ее целей". А статья 6 Венской конвенции о праве международных договоров 1968 г. гласит, что "каждое государство обладает правосубъектностью заключать договоры".
В теории международного права сформировались два взгляда на юридическую характеристику определения субъекта международного права. Согласно первому подходу исследуемое понятие имеет свою специфику, которая не укладывается в рамки общей теории права, поскольку предметом регулирования международного права выступают межгосударственные отношения, а международно-правовое регулирование базируется на суверенной власти государств. Согласно концепции особого статуса субъектов международного права способность непосредственно обладать правами и обязанностями, исключительное право на создание и осуществление международно-правовых норм - генеральное свойство субъекта в практике международного права. Таковыми свойствами другие участники международных отношений не обладают. Последние находятся под юрисдикцией соответствующих государств. Стало быть, международные неправительственные организации, хозяйствующие субъекты международного характера, индивиды по своей сути лишены международной правосубъектности.
Второй подход, особенно культивируемый в последние годы, опираясь на методологию определения субъекта права, принятую в общей теории права, пытается вовлечь в общеобозначенный круг и негосударственных участников. В качестве доказательства используется тезис общей теории права о том, что субъекты права - это стороны субъекта правоотношений, а "субъекты правоотношений" и "субъекты права" однозначны [118]. Впоследствии эти два понятия стали различать. "Субъект права", по мнению С.С. Алексеева, - это лицо, обладающее правосубъектностью, т.е. лицо, потенциально (вообще) способное быть участником правоотношений. А субъект правоотношения - это реальный участник данных правоотношений [119]. Правосубъектность, будучи общим понятием, определяет, по мнению Р.А. Халфиной, возможность участия в правоотношении, т.е. является предпосылкой участия в правоотношении [120].
Определяющие статус государства нормы реализуются в первую очередь в его правосубъектности. Правосубъектность имеет два аспекта: правоспособность (способность иметь права и обязанности по международному праву) и дееспособность (способность независимо осуществлять права и обязанности по международному праву). Общепризнано, что в качестве субъектов международного права выступают стороны, лица, участвующие либо могущие участвовать в международных правоотношениях. Они наделены юридическими правами и обязанностями в общественных отношениях, урегулированных международным правом, эта концепция базируется на том, что, хотя международное право и обладает рядом особенностей, положения общей теории права о понятии субъекта "полностью распространяются и на международное право" [121]. В свое время она была поддержана также другими учеными: определение субъекта права, данное общей теорией права, применимо и к международному праву [122].
Таким образом, доминирующая сегодня в международном праве доктрина утверждает, что юридическую природу субъектов международного права составляют их способность самостоятельно участвовать в урегулированных международным правом отношениях, непосредственно вступать в юридическое взаимодействие с другими управомоченными или обязанными международным правом лицами. В силу этого субъекты международного права должны обладать взаимной независимостью, неподчиненностью друг другу в международном общении, т.е. теми качествами, каковые присущи только государствам и международным (межгосударственным) организациям. Кстати, международная правосубъектность последних нашла юридическое закрепление в Венской конвенции о праве договоров между государствами и международными организациями или между международными организациями 1986 г. Итак, общепризнанными субъектами считаются государства и международные организации. Что касается народов, наций, борющихся за создание независимого государства, то их правосубъектность не столь явно признается. Исключением являются нетипичные субъекты - Ватикан, Мальтийский орден, а также вольные города, существующие до середины XX в.
Б. Проблемы правосубъектности в контексте глобального (транснационального) права
Насколько эта превалирующая в российской литературе доктрина соотносится с активно происходящими в XXI в. глобализационными процессами, которые вызывают принципиальные изменения в самой международной институциональной системе? Не побуждают ли они теорию международного права к обновлению взглядов при определении понятия и видов субъектов международного права?
Данная постановка вопроса приобретает особую актуальность в сфере международного экономического права, являющегося самостоятельной, наиболее динамично развивающейся отраслью международного права. Тем более что современные международные экономические отношения не укладываются в традиционную доктрину международного права как регулятора только международных межгосударственных отношений, которые порождают привязку разнородных субъектов именно к этим отношениям.
В западной литературе распространена точка зрения, согласно которой глобализация - это процесс, в ходе и результате которого государствоцентричные институты и условия жизни общества размываются в пользу структуры отношений, возникающих между субъектами, действующими в подлинно глобальном, а не просто международном контексте. Финансово-экономическая глобализация рассматривается при этом как главная причина позиций и институтов: извне - через факт существования и деятельность транснациональных корпораций, банков, международных организаций; изнутри - через объективно имеющие место усиление всех видов сепаратизма и сопротивление глобализации.
Появление в условиях глобализации широкого круга операторов международных отношений требует, судя по позиции и некоторых российских ученых, пересмотра действующей системы международно-правового регулирования. Этого, например, по мнению Э.Г. Кочетова, требует поиск современных форм и методов правового регулирования в рамках нового миропорядка и прежде всего международных экономических отношений. Речь он ведет о новом классе договоров, конвенций, рамочных "законов-доктрин" и т.д., определяющих новый подход к учету интересов всех участников мирового воспроизводственного цикла, а также их ответственность в условиях глобальной трансформации мира [123].
Аналогичной концепции придерживается и В.М. Шумилов, который фактически речь ведет о создании глобальной социальной системы, в которой созрели свои глобальные проблемы, формируются свои интересы, свои институциональные и нормативные механизмы, обладающие наднациональными свойствами [124]. Глобальная правовая система обусловлена, по его мнению, качественным единством между нижеперечисленными правовыми явлениями, требующими особого регулирования [125].
Общий смысл концепции транснационального права, по замыслу В.М. Шумилова, состоит в том, что участники международных отношений сами вырабатывают нормы поведения, которые находятся за рамками и внутреннего права, не охватываются ни внутренним, ни международным правом. Транснациональное право предстает как синтетическая правовая сфера, в которой взаимодействуют как субъекты международного права, так и субъекты внутреннего права [126].
Многонациональные предприятия действительно выступают в качестве операторов государства в сфере международных экономических отношений. Они, втягивая государства в конкуренцию с собой, вынуждают их активнее заниматься регулированием экономических процессов. Более того, ТНК и транснациональные банки (ТНБ) имеют свои собственные интересы, которые могут противоречить интересам отдельных государств и потребностям международного экономического правопорядка в целом. Действие ТНК на международной арене носит разновекторный характер и нередко противоречит государственному суверенитету тех или иных стран. Примечательно также, что всеобщий публичный интерес, общие международные региональные и иные интересы нередко отодвигаются корпоративными интересами.
Итак, есть ли в реальной сегодняшней действительности основания говорить об особом глобальном праве с самым широким кругом субъектов, которое, что самое интересное, действует параллельно с международным правом?
Конечно, во второй половине XX в. международное право действительно претерпело кардинальные изменения, но, несмотря на все новейшие тенденции в мирохозяйственном общении, пока нет реальных доказательств о существовании параллельно с международным правом некоего глобального права. Новые правовые парадигмы мироустройства свидетельствуют о выходе международного права на новый качественный уровень, когда оно теснее взаимодействует с национальным правом.
Теория глобального (мирового) права, думается, действительно уязвима, как в теоретическом, так и практическом смыслах, поскольку смешиваются частноправовые и публично-правовые отношения. Например, если говорить об иностранных инвестициях, то они регулируются конкретно нормами международного или национального права, а не нормами какого-то нигде не кодифицированного или юридически закрепленного особого глобального права.
Кроме всего прочего, концепция о глобальном праве размывает четкий критерий разграничения сфер действия международного и национального права. Если говорить о субъектной сфере действия международного права, то она определяется действием круга субъектов международного права. Объективная сфера связана с субъектной, поскольку в нее входят только отношения между субъектами международного права. Поэтому объектом правового регулирования выступают межгосударственные отношения, а объектом правового регулирования национального права - отношения с участием физических лиц.
В. Иностранный инвестор как индивидуум, субъект МИП
Каковы объективные предпосылки признания личности субъектом международного права? [127] Г.В. Игнатенко считает, что прежние представления о непреложности черт международной правосубъектности применительно к индивидам не вполне согласуются с современным состоянием международно-правового регулирования и реальными правоотношениями. В обоснование своей точки зрения он, в частности, ссылается на правовое положение дипломатических представителей, которое определяется как международным, так и внутренним правом. Думается, И.И. Лукашук прав в том, что и в данном случае сохраняется общая закономерность. Обе правовые системы выполняют одну единую задачу - обеспечивают дипломатические привилегии - иммунитеты. При этом и международное, и национальное право имеют свой механизм решения общей задачи и свой объект регулирования. Первое регламентирует внутригосударственные отношения, второе - межгосударственные отношения по данному предмету [128].
Участниками межгосударственных отношений не могут быть должностные лица (равно и государственные органы), выступающие на международной арене от имени того или иного государства. Индивиды, в равной степени эксперты, действующие от своего имени, неправительственные организации, учреждения, государственные органы и т.д. не могут выступать на международной арене наряду с государствами и другими участниками межгосударственных отношений. Они не идентичны по своей природе такому социальному организму, как государство. Эти лица находятся не "над" государством, а "под" государством, каково бы ни было их фактическое влияние на его политику [129].
В соответствии с международным договором тем или иным категориям индивидов может предоставляться прямой доступ в международные учреждения, органы, государства, но при всем их желании они не в состоянии в силу объективных причин превратить индивида в участника правоотношений межгосударственного характера и субъекта международного права. Правом предусмотрено прямое обращение индивидов в международные учреждения, например в Европейский суд по правам человека. При этом международно-правовые отношения возникают не между индивидами и международными органами и соответствующими государствами, а между данными государствами и между ними и обозначенными учреждениями.
Скорее объектом международно-договорного регулирования являются не сами правоотношения в сфере обеспечения прав человека непосредственно, а вопросы межгосударственного сотрудничества по защите прав человека.
Побудительные мотивы того, что многие ученые ратуют за распространение сферы действия международного права на личность, по мнению И.И. Лукашука, объясняются желанием отдать должное международно-правовой защите прав человека. Радикальный пересмотр данного вопроса вряд ли что даст в этом отношении, а нанесет ущерб уникальной функции международного права - регулированию межгосударственных отношений. В конечном счете это отрицательно скажется и на правах человека [130].
Международная правосубъектность предполагает прямое подчинение международного права его субъектов, т.е. регулируемость их поведения непосредственно международным правом, наличие у последних прямых международных прав и обязанностей, способность непосредственно участвовать в межгосударственных отношениях. Подобными признаками обладают в полной мере только государства и международные межгосударственные организации, которые одновременно являются правосоздающими, правоприменяющими субъектами международного права.
Данный тезис можно подтвердить соответствующим правовым механизмом, заложенным в двусторонних соглашениях о взаимном поощрении и защите капиталовложений, именуемых двусторонними инвестиционными договорами [131]. В них государства договариваются, а право на заключение международных договоров всегда свойственно первичным субъектам международного права о том, что они будут поощрять на своей территории капиталовложения инвесторов другой договаривающейся стороны и допускать такие капиталовложения в соответствии со своим законодательством, обеспечивать справедливый и равноправным режим.
Естественно, что правовой механизм для обеспечения благоприятного инвестиционного климата базируется на международной межгосударственной плоскости. Только участники межгосударственных отношений могут регулировать эти отношения, создавая нормы международного инвестиционного права. Режим иностранных инвестиций - это регламентация предпринимательской деятельности, осуществляемой в условиях чужого государства. Уязвимость иностранного инвестора на территории чужого государства происходит вследствие его подчиненности юрисдикции государства-реципиента.
Речь конкретно идет о частноправовых отношениях, в которые попадает иностранный инвестор. Но в связи с этим, превращается ли последний в полноправного участника международных отношений, т.е. субъекта международного права?
Конечно, нет. В данном случае возникают так называемые диагональные правоотношения между государствами, создающими международные инвестиционные нормы, и частноправовыми образованиями, призванными действовать строго в их рамках.
Но иностранный инвестор в силу многих заключенных ДИД может подать жалобу на принимающее государство в Международный центр по урегулированию инвестиционных споров (МЦУИС-ИКСИД), являющийся на правах международной межправительственной организации субъектом международного права. Как быть в данном случае? А просто: это лишь свидетельствует, как уже отмечалось выше, о том, что государства договорились между собой о доступе частных лиц в международный орган.
Г. Правосоздающие и правоприменяющие субъекты
В той или иной мере тенденция некоторого ослабления позиций государства под влиянием глобализации считается общепризнанной [132]. Отношение к эволюции института государства в новейших условиях, по мнению зарубежных ученых, прошло через три качественно различных этапа. Первоначально преобладало желание видеть в этом процессе только позитивные стороны. Представлялось, что феномен демократической глобализации, поднимающей на щит права и свободы человека, постепенно вытесняет отживший свой век институт государств, особенно в коррумпированных, диктаторских обществах. По мере накопления опыта в ходе глобализации мирового сообщества стало понятно, что "нехорошие" политические режимы могут уступить место не лучшим, а гораздо худшим, и не только по критериям демократии и обеспечению прав человека, но и по всем прочим. Речь идет об угрозе религиозных фундаменталистских режимов, открыто заявивших о своих международных амбициях на ранней стадии глобализации.
Уже в наши дни пришло осознание того, что размывание изначально присущих государству функций - процесс не только нежелательный, но и недопустимый. Тогда во весь рост встала задача сохранения и усиления дееспособности государства и его социальной эффективности [133].
В новых условиях на первый план выдвигаются общие интересы государств, являющихся по-прежнему основными субъектами международного права. В то же время приоритет интересов международного сообщества не означает ущемления интересов государств. Задача состоит в том, чтобы добиться оптимального сочетания интересов развитых и развивающихся стран.
Действительно, государства прямо или опосредованно (через международные организации) учреждают нормы, адресованные другим лицам и образованиям, т.е. международным неправительственным организациям, международным органам. Некоторые международные хозяйственные организации, созданные на основе международных договоров, международные органы прямо руководствуются в своих действиях нормами международного права. Но, основываясь на этом, нельзя, на наш взгляд, автоматически включать частноправовые образования в разряд субъектов международного права.
Анализ показывает, что круг реализующих международно-правовые нормы несравненно шире, чем круг создающих эти нормы. К кругу реализующих относятся негосударственные (неправительственные) организации (обычно с тем или иным правовым национальным статусом, предоставляемым в одном или в нескольких государствах), международные органы - структурные подразделения международных учреждений и международных организаций (иногда наделяемых самостоятельной правосубъектностью). К правоприменяющим, ненормотворческим международным учреждениям также относятся параорганизации, международные конференции, преференциальные системы, не являющиеся международными организациями, и международные арбитражи и международные суды (постоянные и ad hoc). Особую категорию составляют ТНК, а также самый широкий круг обычных хозяйствующих субъектов, вовлеченных в транснациональный экономический оборот. Весь этот круг юридических образований непубличного характера руководствуется в своей деятельности международно-правовыми нормами, созданными государствами и межгосударственными организациями.
Возможно, звучит актуально то, что при определении международной правосубъектности все зависит от того, какое определение субъекту международного права дается. Если исходить из того, что субъекты международного права являются самостоятельными, независимыми друг от друга образованиями, способными непосредственно обладать правами и обязанностями по международному праву, участвовать в создании и осуществлении его норм, то международные немежправительственные образования, транснациональные хозяйствующие субъекты, индивиды и другие не обладают качеством международной правосубъектности.
В случае если качеством международной правосубъектности наделять все публичные, частноправовые образования, индивиды, которые выступают носителями прав и обязанностей непосредственно в силу норм международного права, то круг субъектов будет более чем универсальным [134].
Возможно, на современном этапе развития международного права более предпочтительной является точка зрения, согласно которой в международно-правовой системе действуют правосоздающие и одновременно правоприменяющие субъекты, в качестве которых выступают только государства и их производные - межгосударственные организации, а также субъекты только правоприменяющие, но не обладающие нормотворческой способностью.
Итак, ретроспективный взгляд на эволюцию исследуемого понятия показывает, что оно действительно не претерпело кардинальных изменений в формально-юридическом плане. Однако это не означает, что данная правовая категория находилась в каком-то застывшем состоянии. Веками понятие субъекта международного права находилось в своем развитии, наполнялось новым юридическим содержанием. В одну эпоху оно резко отличалось от этого понятия в другую эпоху. Менялся, как уже отмечалось в начале статьи, круг субъектов международного права и менялись представления о том, кто может относиться к этому кругу [135]. Государство - международные организации - нации, борющиеся за независимость...
Действительно, исследование проблем дальнейшей эволюции международно-правовых отношений в условиях глобализации показывает, что традиционное понимание международной правосубъектности не всегда укладывается в общепринятую, устоявшуюся доктрину международного права. Становление и развитие новой институциональной системы в условиях глобализации требует новых подходов к участникам международно-правовых отношений. Сегодня международное право в мировом понимании имеет сложную нормативную систему, что предопределяется совмещением в нем общеправовых нормативных комплексов, с одной стороны, и отраслей как однородных комплексов норм в соответствии с предметом регулирования, а также внутриотраслевых институтов - с другой. Оно, обслуживая весь комплекс международных отношений, не может регулировать исключительно отношения межгосударственного характера. Но можно ли признать, что каждая историческая эпоха вырабатывает свое понятие исследуемой международно-правовой категории? Слов нет, что представления о юридической природе субъекта международного права, международной правосубъектности эволюционизировались, расширились.
Против количественной оценки прав и обязанностей субъектов международного права выступил С.В. Черниченко. Он подверг критике поддерживаемый некоторыми учеными тезис, согласно которому отсутствие одних признаков международной правосубъектности и наличие других позволяет говорить о том, что соответствующее лицо имеет некоторые черты международной правосубъектности, но субъектом международного права все же не является. Нельзя обладать какими-то элементами, признаками, чертами, присущими данной правовой категории, и не быть в то же время субъектом международного права. В конечном счете субъектами международного права были и продолжают оставаться только участники межгосударственных отношений.
Таким образом, подводя итог изучению проблемы международной правосубъектности, хотелось бы прояснить личную позицию автора этих строк. Принципиально важным является то, что международное право отличается от внутригосударственного права, как это общепринято, по способу образования норм, по социальной сущности, по субъектам, по объекту регулирования, предмету регулирования, способам функционирования. Как видно, различия касаются весьма важных признаков права. Они являются системообразующими, т.е. составляющими саму систему права.
Поэтому возникает вполне естественный вопрос: насколько с точки зрении научной методологии логично утверждать, что определение субъекта права, правосубъектности, общепринятое в общей теории права, автоматически и в полном объеме применимо и к международному праву? Международное право - тоже право со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ему органически присущи все основные свойства, внутренние параметры права как такового. Но тем не менее международное право является самостоятельной правовой системой. Другими словами, речь идет об особой, специфической системе права. Также возникает другой вопрос. Как общая теория права перекликается с теорией международного права в основополагающих вопросах их взаимодействия?
Эти и другие вопросы такого рода повисают, как говорится, в воздухе. По той простой причине, что практически отсутствуют фундаментальные исследования по данной тематике. Вплоть до последнего времени специалисты по общей теории права ее вообще не рассматривали.
Таким образом, в ходе существенных изменений в самой структуре международных отношений и соответственно в предмете международно-правового регулирования теория и практика международного права должны более предметно исследовать понятия и виды субъектов международного права, параметры международной правосубъектности. Участие негосударственных образований, учреждений в правоотношениях, регулируемых международно-правовыми нормами и, стало быть, имеющих статус носителей определенных международных прав и обязанностей, представляется, на наш взгляд, вполне реальными. Но речь вряд ли идет о признании их субъектами международного права.
Подобный научно-теоретический подход, учитывающий сложное и противоречивое состояние современного международного права, полагаем, действительно поможет выявить и верно обозначить в целом усложненные проблемы и тенденции международной правосубъективности, структуры международно-нормативной системы в XXI в., когда темпы развития международных отношений будут непрерывно возрастать.
| Предыдущая |